Ж: Мы свои изменения замечаем. Мы тоже стали вести себя по-другому. Как бы свои внутренние изменения чувствуем, мы замечаем. Мы знаем как правильно, как лучше, как себя вести, как не вестись на его манипуляции, как не приставать к нему со своим контролем, что, где, куда, зачем.
Можно вопрос? Скажите, что конкретно изменилось в нем, вообще, в ваших отношениях? Что-то конкретное, не абстрактное.
М: Конкретно – это вообще как он был в употреблении. Мы, во-первых, и не знали, что это он в употреблении. Но он был агрессивный. С ним было невозможно разговаривать. Я понимаю, что у него тогда в голове было только одно – где достать наркотики. И с ним даже невозможно было ни о чем говорить. У него все время была агрессия какая-то. Я еще в этом не разбираюсь, конечно, вопросе, что это было. Но бывало, когда я еду в командировку, он мне по телефону звонит, и с ним можно только тогда было пообщаться по телефону. Я так понимаю, что он тогда был или в употреблении (он в таком хорошем настроении был). И можно было поговорить о чем-то таком. Он в радужных таких этих летал. Потом, когда я приезжаю из командировки, пытаюсь с ним поговорить, как бы мы с ним вроде как хорошую тему нашли, а он всё, ни в какую. Опять он какой-то злой, раздражительный, непонятный. А сейчас как бы, ясное дело, что сейчас я общаюсь с нормальным человеком, который вижу, что он в адеквате.
Ж: Он, прежде всего, ответственен. Он отвечает за свои поступки.
М: Изменения тут налицо сразу.
Ж: Изменения налицо колоссальные. Потому что у них общения с папой вообще никакого не было. Мной он как-то манипулировал, что-то так еще мог делать. Мы с ним как-то общались, так как он еще и работал у меня. А с отцом у них вообще никаких отношений. Они вообще никак не разговаривали. Сейчас они разговаривают. Даже вот был случай, что он помогал папе делать машину. Это вообще что-то из ряда вон выходящего, чтобы он пошел и помог отцу что-то сделать с машиной.
М: Нет, ну, почему? Когда он еще в начале употребления был, тоже ходил, помогал что-то делать. А потом вообще отошел, и его вообще ничего не интересовало, ему ничего не надо было. В таком плане. Изменения налицо. Это и сразу понятно. Мы даже после первых 3-х месяцев, когда он находился в центре, хотя он нам и доказывал, что тут все наркоманы в центре, а он тут один хороший, его надо забрать срочно. Но мы когда его сдавали туда, был договор, что мы идем так, как нам говорят Арсен, Вадим, Олег как надо действовать. И мы этого придерживались, не шли у него на поводу. Потому что он нам каждый раз при встрече убеждал, что он хороший, и его надо срочно отсюда забрать. И он уже все понял, что он будет нормальным. Но так как это было рассчитано на год, и мы подписали договор на год, мы это как бы стойко выстояли. Я вообще так как-то по нему чувствовал, что даже еще полгода когда он там пробыл, не чувствовалось в нем. Но он нам, конечно, доказывал, что он такой хороший, уже все понял, мы напрасно тратим деньги. Он наши деньги начал срочно считать, что мы тратим напрасно, а все у него будет хорошо. Но как бы на опыте убеждаюсь, кто раньше ушел из центра…
Ж: Выздоровление далось сложнее.
М: Да, или выздоровление сложнее дается. Потому что это уже на себя берут ответственность. А все-таки когда мы договаривались, я как бы доверил своего сына специалистам и надеялся через год увидеть результат. Я результат увидел, конечно. Есть результаты положительные, очень хорошие результаты. А если бы, конечно, мы раньше, я не знаю, как бы закончилось. Потому что на опыте других я вижу, что три месяца и полгода уходили – опять шли срывы. Просто это считалось выброшенные деньги. Куда они эти полгода проплачивались и уходило в песок, потому что надо все начинать сначала опять. Пока я надеюсь, что результат будет, по крайней мере, мы видим результат положительный, хороший. Просто говорю, что хоть деньги потрачены немалые, но мы не пытались в один центр, во второй, третий. Это было бы еще больше потрачено денег. А мы пришли сюда и, как говорится, выстроили правильно. И я считаю, что выиграли в лотерею тоже какую-то. Вот в таком плане.
Спасибо. Что бы вы могли посоветовать другим родителям, у которых есть в семье наркозависимые?
Ж:Другим родителям, прежде всего, надо признать, что твой сын или, вообще, твой зависимый, что он зависимый, что он наркоман или алкоголик. Надо признать, себе признаться. Прежде всего, надо признаться себе в том, что у вас такая проблема есть и начать поиск, найти свой центр. Я вообще, желаю всем принять свое решение, именно решение и не сходить с этого пути. Потому что это одно-единственное верное и правильное решение. В этом «Решении» работают специалисты. Они все знающие. Они все прошли через этот путь. И единственное, что, конечно, если найдут свое решение, нужно строить его на доверии к специалистам. Вот это самое главное.
09.11.2015 г.